Как ни парадоксально, но чаще всего экзекуции мытья подвергаются довольно-таки чистые домашние коты да кошки.
Деревенских же, шляющихся неизвестно по каким канавам, и приходящих домой только для того, чтобы поспать да поесть, никто никогда не моет. А зачем? Дворовые – они на то и дворовые, чтобы всю свою грязь носить при себе.
Такого же мнения придерживалась и моя бабуля, обожавшая кошек. Всех мурлык, которые забредали на её участок, она считала своими. А приходило их немало – и соседские, и совершенно посторонние.
Для каждой котейки находилось ласковое слово и кусочек чего-нибудь съестного. Это городские неженки приучены к «Вискасам» да «Роял Канинам», а деревенские и селёдочкой не брезгуют.
Бабушка всех котов и кошек называла не иначе как Кисями, нисколько не озабочиваясь тем, чтобы дать своим усато-полосатым гостям хоть какие-нибудь более оригинальные и индивидуальные клички.
Мне – девчонке, которую на всё лето ссылали «дышать свежим воздухом», – вся эта сельская идиллия очень нравилась. Не нравилось только то, что ни один кот из всей этой кошачьей братии не давал себя тискать.
И вот в один прекрасный день приблудился к бабушкиному двору котик, который, в отличие от всех остальных, охотно шел на контакт. Он терся об ноги, запрыгивал на колени, позволял чесать себя за ушком. Причем не только для того, чтобы выпросить лакомство, но и просто так.
Так и остался бы он, как и все, Кисей, если бы не один случай.
Однажды этот самый котик заявился во двор, неся за собой шлейф ужасающего амбре. Он был настолько грязен, и от него исходила такая вонь, как будто ассенизаторская машина опрокинулась у нашей калитки. Видимо, кот угодил в выгребную яму или вывалялся в коровьем навозе.
А так как этот самый Кися был практически ручным, то он с разбега запрыгнул бабуле на колени. Та, не шевелясь и зажав нос, велела мне налить в таз воды и принести мыло.
Устроив прямо во дворе что-то наподобие купели, мы опустили туда «вонючку». Вода тут же приобрела цвет и запах нечистот. Бабуля приказала держать кота крепче, а сама попыталась сменить воду.
Как же он брыкался и вырывался! Когда я попыталась его намылить, Кися извернулся, ухватил зубами мыло, вырвался из наших рук и стал метаться по двору. Выплюнуть довольно крупный мыльный брусок никак не получалось – видимо, зубы котейки попросту в нем увязли. От выделяющейся слюны и дыхания мыло стало пениться и превращаться в крупные пузыри.
Мы бросились на помощь, но не тут-то было. Кися с мыльным бруском во рту припустил со двора, а мы за ним.
Со стороны картина выглядела феерично: удирающий кот с куском мыла в зубах и валящими изо рта мыльными пузырями и бегущие за ним старуха с девчонкой.
Заловить беглеца помогли соседские мальчишки. С их помощью бабушка отобрала-таки у кота кусок мыла. Промыть себе пасть пострадавший, конечно же, уже не позволил.
Мы думали, что этот кот на наш двор уже не ходок. Но не тут-то было! На следующий день усатый гость заявился как ни в чём не бывало и снова с разбегу запрыгнул бабушке на колени.
В награду «мыльный» Кися стал первым котом, который получил от бабули кличку. Иначе как Пузырём она его больше не называла.
